Мы прорастали сквозь войну

Из воспоминаний жительницы посёлка Советский
Лидии Ильиничны Старцевой,
к сожалению, ныне покойной
      Лето 1941 года…
      Лида Кастеник, девочка из маленькой деревни Джапар — Юрт Ичкинского района (село Октябрьское Советского района) готовилась отправиться в своё первое «взрослое» путешествие. Она находилась в радостном предвкушении отдыха в пионерском лагере. Путёвка была вручена ей в награду за окончание с отличием учебного года. Этим гордилась сама Лида и её родители.
      Родители Лиды — Кастеник Илья Дмитриевич и Галина Михайловна – переехали в Крым из Херсонской области в 1932 году. Возможно, они спасались от голода, а, может, просто хотели быть поближе к родственникам. В семье Кастеник было пятеро детей, младшая из которых – Лида. Родилась уже в Крыму. В 1932 году.
      Супруги Кастеник работали в колхозе, и вся многодетная семья кормилась за счёт нелёгкого крестьянского труда. Отец всю жизнь работал с лошадьми, а мать трудилась на разных работах, но в основном на выращивании хлопка. Хлопка в колхозе выращивали много, поэтому осенью, когда он созревал, на его уборку выходили все, от мала до велика.
      Лидия Ильинична вспоминала, как учась в школе, долгими зимними вечерами учила заданные на дом уроки и одновременно очищала нераскрывшиеся коробочки хлопка, которые на зиму развозили по дворам всех колхозников. Детей привлекали и на другие работы: они пропалывали виноградники, укутывали на зиму виноградную лозу, а весной раскрывали её.
      … Была суббота, 21 июня. На степное село тихо опускался летний вечер, звуки стихали, уставшие за день люди готовились ко сну, чтобы со свежими силами встретить новый день.
      У Лиды всё было готово к отъезду в пионерский лагерь: мама сшила девочке красивое платье и новое хрустящее постельное бельё. Весь нехитрый детский багаж был аккуратно уложен в специально купленную для поездки кошёлку, содержимое которой перекладывалось девочкой уже ни один раз: уж очень волновалась она перед предстоящей поездкой.
      Никто в селе ещё не мог знать, что всего через несколько часов их жизнь круто изменится. И перемены эти будут связаны с одним коротким словом: «война».
     Утром 22 июня по селу пронеслась тревожная весть о прибывших из районного центра верховых: в селе знали, что верховые приносят только очень важные известия.
     Когда был объявлен сбор всех сельчан, никто не сомневался в том, что что-то случилось. Люди собрались у старого помещичьего дома, в котором располагалась начальная школа. Рядом находилось недавно построенное красивое и просторное здание сельского клуба, в котором по выходным дням ставили спектакли. Рядом с клубом находился партком. Именно здесь жители села услышали новость, которая потрясла всех: началась война.
      Молча, стиснув зубы, стояли мужчины, плакали женщины. Глядя на окаменевшие лица взрослых, дети понимали, что случилась беда, какой ещё не знали в маленьком крымском селении.
      Очень скоро на подъезде к селу был сооружён шлагбаум, а возле него было организовано круглосуточное дежурство. Это ещё раз напоминало о том, что мирная жизнь закончилась.
      С первых же дней войны жизнь в селе резко изменилась. Началась мобилизация, как людей, так и материальных ресурсов для оказания помощи фронту. Мужчины призывного возраста стали покидать село. Они шли на фронт, на передовую. Многие жители Джепар – Юрта, не дожидаясь повесток, сами приходили на сборный пункт военкомата с требованием отправить их на фронт.
      В селе, как и во всей стране, не осталось ни одной семьи, которой бы не коснулось военное лихолетье.
      Маленькая Лида Кастеник, конечно же, так и не поехала в пионерский лагерь. Её отец, Илья Дмитриевич, вместе с братом Дмитрием и другом Петром Кондратьевым, как и многие мужчины села, ушли на «охрану Сиваша», говорили, что, мол, так спокойнее. Потом стало известно, что многие их них вступили в действующие группы, оказывающие помощь партизанам. Ближе к осени, когда район был полностью оккупирован, и оставаться рядом с домом стало опасно, мужчины ушли в лес, в партизанский отряд.
      Тревожные и суровые будни воцарились в Сивашских степях. Первый военный год был богат урожаем зерновых. Правда, уборку урожая, начатую мужчинами ещё в мирное время, заканчивать пришлось женщинам, детям и старикам.
      Война, прервавшая детство, заставила маленьких жителей села резко повзрослеть. Ещё совсем недавно беззаботным мальчишкам и девчонкам пришлось трудиться наравне со взрослыми.
      Работавших от зари до зари людей не покидала надежда, что их село минует тяжкая участь вражеской оккупации, хотя люди готовились к ней.
      Через село в сторону Керчи проходило такое число обозов с техникой, что пролегающая рядом с селом дорога по гладкости и твёрдости стала напоминать стекло.
      Колхозное имущество было распределено среди местных жителей для сохранения во время оккупации. Семья Кастеник обязалась сберечь колхозный сепаратор и школьный книжный шкаф. Кроме того, по дворам были разобраны животные с колхозной свинофермы, построенной незадолго до начала войны. Лидия Ильинична помнит,   как сестра пригнала домой свинью с поросятами.
      Время от времени в село наведывались военные конники, справлялись об обстановке в селе, расспрашивали местных жителей о том, не появлялись ли в селе вражеские солдаты.
      Год 1941 стал чёрным годом для крымских немцев, подвергшихся депортации намного раньше, чем высланные уже в конце войны малые народы Крыма. Они уезжали из Крыма молча и без эксцессов. Среди вывезенных из Крыма в августе 1941 года на спецпоселения в отдалённые регионы России немцев, был и первый учитель Лидии Ильиничны — Владимир Трифонович Пропст.
      К ноябрю 1941 года вся территория района была оккупирована. В Джапар – Юрт вступили гитлеровцы. «Новые хозяева» установили режим насилия и угнетения.
      У местных жителей очень быстро отобрали коров, кур, гусей и свиней, не гнушались «истинные арийцы» забирать и просто продукты питания, припасённые крестьянами на самый чёрный день. Дома колхозников досконально обыскивались, всё выворачивалось на пол. Оккупанты топтались по вещам ногами, предварительно отобрав понравившееся…
      Люди стали жить впроголодь. Особенно страдали дети.
      Чтобы заработать на кусок хлеба, тяжело трудиться приходилось всем – взрослым, детям и старикам. На местном току дети вручную крутили тяжёлую рукоять веялки. Школа была закрыта, и об учёбе даже не велось речи.
      У Кастеник квартировали два немецких офицера, которые появлялись в доме время от времени. Можно считать, что семье в чём-то даже повезло. Постояльцы вели себя спокойно, а их присутствие в доме стало, своего рода, оберегающим фактором от нападок других представителей «нового закона».
      Галина Михайловна строго-настрого запретила своим детям что — либо брать у немцев. Ребята не смели ослушаться матери и лишь краем глаза наблюдали, как офицеры разворачивали красивые блестящие упаковки. Особое восхищение вызвали у детей миниатюрные ёлочки с яркими украшениями, которые гитлеровцам прислали под Рождество.
      Страшная война продолжалась. Глубокой осенью настали тяжёлые времена для партизан Крыма. В результате предательства были разграблены продовольственные базы, заложенные в самом начале войны. Руководством партизанского движения Крыма было принято очень непростое решение о роспуске по домам тех партизан, у которых существовала возможность безопасного возвращения домой. Предпринял такую попытку и отец Лидии Ильиничны Илья Дмитриевич.
      Отношение оккупационных властей к мирным жителям села было относительно лояльным. Тех, кто открыто не проявлял противостояния к новому режиму, фашисты не трогали, а вот коммунистов, партийных и комсомольских активистов, членов семей командиров РККА, людей, подозреваемых в связи с партизанами, не говоря уже о самих партизанах и подпольщиках, они расстреливали на месте.
      В Ичкинском районе в 1943 году за предполагаемую связь с партизанами были арестованы и отправлены в Симферопольскую тюрьму несколько человек. Позднее все арестованные были переправлены в концлагерь в Джанкой. Среди них оказался и отец Лидии Ильиничны Илья Дмитриевич.
      Концентрационный лагерь в Джанкое предназначался для советских военнопленных, а так же для тех, которые подозревались в связях с партизанами или были признаны неблагонадёжными. Он представлял собой ужасную картину. Военнопленные, пребывая в жуткой антисанитарии, занимались изнурительным, непосильным трудом. Можно сказать, что людей не кормили, потому что дневной рацион военнопленных состоял из стограммового кусочка хлеба и черпака несолёной отрубной баланды. Каждое утро из ворот лагеря на телеге вывозилось по 30-40 умерших людей. Многим из них даже не давали умереть: полуживыми бросали в глубокую яму тут же, за самим концлагерем…
      У фашистов не было доказательств тому, что Илья Кастеник был хоть как-то связан с партизанами, иначе его сразу бы расстреляли. Галина Михайловна стала искать пути спасения мужа. Освобождение стало возможным благодаря помощи старосты Джапар – Юрта, назначенного немцами, болгарина Зелямова (именно так называла фамилию Лидия Ильинична). Судя по всему, Зелямов, находясь на службе у немцев, всё равно помогал односельчанам, расположив их к себе взвешенными и осторожными действиями, готовностью помочь в беде. К слову, после окончания войны, когда Зелямов был арестован НКВД, односельчане хлопотали о его освобождении. Правда, освободить его им так и не удалось, а потому дальнейшая судьба этого человека неизвестна.
      В те годы село Джапар – Юрт представляло собой одну длинную улицу, за которой располагались хозяйственные постройки – конюшня и коровники. Эти строения, низкие, с маленькими зарешёченными окнами, фашисты использовали под очередной на территории Крыма концлагерь.
     В село потянулись колонны военнопленных. Шеренги были такими плотными и длинными, что полотно дороги не просматривалось. Серая масса людей с измождёнными лицами и потухшими глазами текла сплошным потоком. Вдоль дороги плотно стояли немецкие автоматчики.
      Лагерь всегда был переполнен. Людей содержали в голоде и в холоде. Могила, общая для всех умерших узников, расположенная на берегу безымянной маловодной балки, ежедневно пополнялась новыми жертвами.
      Местные жители не оставались равнодушными к мучениям военнопленных. Крестьяне, которые сами почти голодали, всё равно старались хоть как-то облегчить страдания узников, передавая им воду и кое-какие продукты, оторванные от собственного скудного семейного пайка. Лидия Ильинична вместе с подругами тоже носила пленным еду и воду.
      Военнопленным было очень трудно в сложившейся ситуации выразить благодарность жителям села, но они старались. Лидия Ильинична получила в один из своих очень не безопасных походов в подарок от военнопленного ручку, обычную перьевую ручку. Это было всё, что мог дать ребёнку взрослый человек, брошенный за решётку. Лидия Ильинична берегла эту ручку, как бесценный дар. В мирное время, будучи уже взрослой девушкой, учащейся местного аграрного техникума, Лида писала этой ручкой конспекты. Гораздо позже, когда выросли её собственные дети, Лидия Ильинична передала эту простенькую ручку, ставшую семейной реликвией, на хранение им.
      Сельские жители помогали так же солдатам регулярной армии, отставшим от своих частей. Дом Кастеников не раз становился приютом для таких вот измученных дорогой и отсутствием пищи людей, тем более, что он был крайним в селе. Если немцев в селе было мало, то солдат группами в 10-12 человек кормили, чем могли, укладывали их спать на солому, а потом снаряжали опять в дорогу.
      За время оккупации села довелось жителям повидать многое: и предательство, и жесточайшие расправы. Однажды люди стали невольными свидетелями истязаний группы партизан Егора Кузьмича Шутеева, попавших в засаду близ Джапар-Юрта. Фашисты, видимо, по доносу предателей, ждали партизан, однако сам захват группы был не самым страшным из того, что случилось. За арестом последовали пытки и издевательства. Избитых и измученных до полусмерти, партизан водили по селу, а жители, выгнанные из своих жилищ, обязаны были смотреть на этот ужас. И очень трудно было определить, какая из двух пыток, была страшнее… От ран и увечий, полученных в результате расправы, все члены партизанской группы погибли в страшных мучениях.
      В то же время, какой бы ужас не вызывали бы зверства немцев у населения, скрытая борьба не прекращалась ни на минуту. В самом Джапар-Юрте и в Новом Керлеуте (ныне село Чернозёмное) действовала подпольная группа из 18 человек. Женщины из группы гражданского сопротивления организовывали помощь узникам концлагеря в Джапар – Юрте и, по возможности, выручали военнопленных из лагеря под видом своих родственников. Позднее эта группа была предана. Мужчин из группы арестовали, а потом, в 1943 году, они были расстреляны.
      Время от времени село бомбили. Люди всей семьёй замирали в проёмах входных дверей своих домов, надеясь на то, что перекрытие сможет помочь дому не обвалиться, если бомба всё-таки попадёт в жилище.
      Ночами село было сильно освещено. Как говорили крестьяне, проживавшие в ту военную пору в селе, «можно было собирать спички».
      Слава Богу, что всё равно всё когда-нибудь кончается. Закончилась и эта страшная война. Благословенный день, о котором мечтали все, наступил 12 апреля 1944 года. Именно в этот день Ичкинский район был освобождён от немецких захватчиков.
      Материал обработан сотрудниками Советской центральной районной библиотеки им. М.И. Чуба